«ПЗ» — пограничная зона

В 1976 году я начал работать в Вергальском лесничестве помощником лесничего и проработал там до 1982 года. Затем меня уговорили стать председателем Вергальского сельского Совета народных депутатов. В конце 1980-х я оставил эту должность, пару лет проработал в колхозе, а в начале 1990-х возобновил работу в Вергальском лесничестве.
Когда я приехал в Вергале и создал семью, Вергальская волость была пограничной зоной со всеми вытекающими последствиями. Въезд был ограничен, но те, кто был здесь прописан, могли свободно перемещаться по всей зоне, если в их паспорте стояли две буквы: «PZ» — приграничная зона (пограничная зона).
До 1995 года курсировал поезд Лиепая — Вентспилс, затем можно было купить билет из Лиепаи в Вентспилс или обратно и выйти где угодно. То же самое было и с автобусами. В Априки был маршрут Лиепая — Айзпуте, на нём была остановка «Биндери», можно было выйти там и доехать до Вергале, свистнув, но купить билет можно было только в Вергале. Раньше машины останавливали на дороге и проверяли документы, но постепенно этот строгий режим смягчился.
Добраться до Юрмалы было непросто. Помню, как моя семья, включая двоих маленьких детей, отправилась купаться на море недалеко от дома «Лайку» в Зиемупе. Вскоре появился русский мужчина в кирзовых сапогах, с автоматом на плече и собакой на поводке. Я так и не понял, откуда он взялся. В то время у меня в кармане лежала маленькая красная книжечка – служебный билет «Лесной службы СССР», я показал его, он «вернул честь» и ушёл, потому что, как должностное лицо, имел право там находиться. Красная обложка и надпись «СССР» были очень важны, ведь это была верная гарантия того, что я не иностранный шпион и не собираюсь бежать.
В то время на территории деревни Вергале, если не ошибаюсь, располагались три воинские части. В Шкеде, недалеко от Лиепаи, располагалась пограничная застава общей численностью около 50 человек. В Зиемупе располагалась ракетная часть (ракеты класса «земля-воздух», которыми сбивали самолёты; насколько мне известно, оттуда ракеты не запускались), но на самом деле ракеты там были, как установленные на позициях, так и на машинах, в боевой готовности. В Сарайки (между Зиемупе и Шкеде) тоже была одна часть, но какая именно – я не помню. Стратегического и ядерного оружия на территории Вергале не было.
На территории нынешнего муниципалитета, Павилостского района, недалеко от Акменсрагса, располагалась «чёрная» или морская пограничная стража. В Павилосте также была пограничная стража, а также база, где корабли и подводные лодки «дозаправлялись» в море.
Учения часто проводились для военнослужащих, но тогда местное население было вовремя предупреждено; то же самое происходит и сейчас, когда Латвийская армия проводит учения.
Не то чтобы между жителями и армией была какая-то вражда, ведь за годы они привыкли друг к другу. Надо сказать, что у военных тоже были свои преимущества: они вместе с нашими стражами порядка помогали муниципалитету поддерживать порядок, отпугивая всяких хулиганов и бродяг.
Большим преимуществом было то, что мы иногда питались у них, когда в наших магазинах не было ни мяса, ни масла, ни сигарет, ничего другого. Тогда мы ехали в Зиемупи, в ракетную часть. У них был свой магазин со своими товарами, и они даже позволяли нам делать покупки.
Это уже дало свои преимущества, ведь у нас на побережье всё ещё есть нетронутая природа, она не загрязнена, не возделана, не освоена, в этом и заключается заслуга приграничной зоны. В этом отношении мы уже победители, но это нельзя оценивать однобоко.
Жёны офицеров также участвовали в местной жизни, одна из них была заведующей столовой в Вергале. Деревня сотрудничала с военными, но это не касалось тех случаев, когда председатель колхоза пас скот по кругу свиной ногой и добывал цемент, то есть в местах строительства, например, в Скрунде. Но при необходимости, особенно в праздники, они помогали поддерживать порядок.
Контроль за военнослужащими «сверху» был и будет всегда, особенно если какому-нибудь генералу из Москвы захочется половить рыбку и «клюнуть». Как только случалась какая-то неприятность, контроль был неизбежен. Помню, когда кукурузное поле летело из Добеле на Готланд, где-то в 1980 году, тогда за военнослужащими «следили» довольно пристально, и кто-то даже потерял погоны. Ничего антигосударственного здесь не произошло.
В Сарайках и Зиемупе были места, откуда местные жители могли выйти на море в официальное время. Летом это время было больше, зимой – совсем коротким. В 1980-х годах пляж больше не был пешеходным, но в дюнах одну полосу по-прежнему один-два раза в день проезжали культиватором, и переходить её было запрещено. Колючая проволока была проложена сразу после войны, но прослужила она недолго. Линия связи всё это время поддерживалась в отличном состоянии.
Рыбалка велась с разрешения пограничников. Это были чистые переговоры, поскольку на нашей стороне моря ловить рыбу с лодок было запрещено. Сами русские время от времени хотели рыбы, и когда наступало время выпить водки с торговцами, они узнавали, не грозит ли проверка, и вместе отправлялись на рыбалку. В то время сети не ставили по несколько дней, поскольку это было связано с многократным заходом в море, что было небезопасно. Леску регулярно вытаскивали в местах, где не было камней, как в Акменсрагсе, так и на Шкедской стороне.
Мы регулярно рыбачили. Помню, как ловил таких огромных угрей, 96 штук за один заход, ничего лучше!