Лесная дочь Домичелла Пундуре (Люсия)

Домичелла Пундуре - национальный партизан, который в феврале 1945 года провел более месяца в поселении болото Стомпаку, где в то время проживало около 360 партизан, включая женщин, детей и стариков. Он женился в 1948 году, но уже в 1949 году всю семью отправили в Сибирь, в Омскую область. Он вернулся в Латвию в апреле 1960 года. Молодая семья купила дом в тогдашнем колхозе «Борец», работала в колхозе в сельском отряде. После смерти мужа Домичелла Пундуре осенью 1987 года переехала в Балви. Уже на пенсии, она еще несколько лет проработала буфетом в отеле.

Историю жизни Domicella Pundure можно прочитать в книге Саниты Рейнсон «Дочери леса».

Родился 1 декабря 1927 года в Кручиновом доме Шкилбенской волости. Окончив четыре класса в соседней начальной школе Аугстасила, Домичелла начала работать на ферме своего отца.

«Мой отец был охранником во время независимости Латвии, но во время немецкого правления он работал в полиции Шкильбены. Когда в июле-августе 1944 года фронт войны перешел во второй раз, нас не было дома. Соседи были местными русскими, и они их уговорили уехать. Мы уехали, но они не переборщили, остались у родственников здесь даже в Балви. Итак, через некоторое время мы поехали обратно.

Но отец перестал водить машину и больше не жил дома. Сначала он не появился, но потом мы с ним познакомились. Он больше не появлялся в Шилильбене. Они жили такой маленькой группой, только позже вошли в большую группу. Затем его отец отправился на болото Стомпаку. Позже, когда «Лесных братьев» стало больше, чекисты начали терроризировать всех, и когда меня отправили на работу в торфяное болото, отец отвел меня к себе в феврале 1945 года. Привезли лошадь в Стомпак. В лес я ушла с тем, что было у меня за спиной, и всем остальным. Розарий, да, он был со мной - он уже должен был быть со мной. И мы пошли молиться, и Бог защитил нас. Тот, кто должен был упасть, уже упал.

Лес Стомпаку не был густым, и лагерь находился недалеко от дороги. Мы не ехали по большой дороге, там можно было проехать прямо через лес. Зимой, когда ведутся работы в лесу, на дороги уже выходят очереди. Каждому в лагере дали имя. У моего отца был Ирбитис, но, вероятно, у меня была Люсия. Пока в лагере не начались бои, мы в лагере делали то, что уже заказали. В каждом бункере был по одному старейшине, а потом он командовал. Я живу в бункере с отцом. Зимой было не холодно. У нас была небольшая печка, на которой мы собирались поесть. Стены бревенчатые. Высота такая, что можно вставать на ноги, а у русалок, где кто-то был вверх, кто был внизу. Другие бункеры были больше, другие меньше. Были места, где было больше людей, где было мало людей. Были и лошади. В нашем бункере было три лошади. Для них такие шалаши делают из еловых веток. Они тоже пали в бою.

В общем, в этих Стомпаках было немало женщин. Были и дети. Для маленьких детей. … Был даже специальный бункер, где пекли хлеб. Но в целом каждый бункер заботился о своей еде - где каждый мог ее получить, уезжал к родственникам или в семью, у которой был дом. Еда как из деревни. Как и зимой, забивали свиней, мясо, творог, молоко. Не было голода ... Мне сказали, что бункеры в Стомпакосе пронумерованы или что эти номера теперь на своих местах. У нас был шестой бункер.

Мы не ходили по бункерам в лагере и других не видели. Мы встречали других в лагерной церкви и кое-где. Церковь находилась в самом лагере. Что касается меня, в создании участвовали мой муж и его брат. Это был такой маленький бункер, что больше двадцати человек не могли войти. В церковь пришли католики. Богослужения проводились каждое утро. И там даже признания были приняты. Священник был из Шкильбенов - Людвиг Стагарс.

О том дне, когда произошла битва на 2-3. в марте. Стрельба началась утром. Я не знал, что происходит. Люди бегали по лагерю. Мы с сестрой отца были в церкви. И мы ехали туда весь день. Позже к нам стали привозить раненых. Их было много. У нас был Романс, фельдшер из Вилаки. Он велел нам. Мы помогали, чем могли - перевязывали раненых, давали то, что нам было нужно, а все остальное делали. Там я познакомилась со своим будущим мужем. Он был ранен в ногу. И с тех пор для нас все началось.

В общем, в том большом лагере было безопасно, но в тот день битвы было страшно. Ужас, какой был шум! Мы были в одном страхе. После боя всячески разговаривали, но все же, как видим, наш попал. У мужчин было разное оружие, его было немало. Главным в лагере был Питер Супе, но я его не видел. А потом вечером мы вышли. Пострадавших увезла лошадь. Поехали те, кто был полностью, как говорится, здоров, все крепкий, вышли. Я не помнил, сколько из нас, но их было немного. Мосты через лес, через болото, через лес. Мужчины, конечно, вооружаются. Мы пошли на ночь. На следующий вечер мы вышли в бывшую Бареку дома прямо на опушке леса. Подала нам чаю. И, наверное, немного хлеба дали, потому что мы вышли полностью стоя, все, что было в бункере, осталось там.

А потом наша группа развелась. Мы с отцом пошли домой. Но он не жил дома. И так меня больше никто не трогал, я никуда не ходил ни подавать, ни регистрироваться, живу в доме. Оказывается, я месяц прожил в лесу ».

2 марта 1945 года, когда в лагере было около 300 человек, на болото напала часть советских войск. Практически круглосуточно «Лесные братья» противостояли крупному отряду противника численностью около 500 человек. В бою было убито и ранено 28 партизан и 46 советских солдат. Останки лесных братьев, убитых для устрашения местных жителей, были сброшены в Вилаке и некоторых близлежащих деревнях.