«Но - у кого жизнь у моря» (отрывок)

В Ройской волости Жипка, в окружении тихой опушки леса, есть дома с чудесным названием - Путнумуйжа. Г-н Эрикс Сенес вместе со своей женой Марией управляет аккуратным окружением - его жену видели в Колке, но она сама приехала из Валдемарпилса. Можете ли вы назвать себя настоящим цыганом?
- Да, это отцовский дом 1928 года постройки. Вот этот дуб во дворе посадил мой отец и теперь в каком-то смысле служит мне громоотводом, потому что он растет на перекрестке жил. Отец всю жизнь занимался рыбалкой. Еще я часто ходил в море смотреть сети - это было интересно.
Вы тоже что-нибудь помните из обоих профессий?
- В любом случае. Хотя я был еще мальчиком, я помню приход русских в 1940 году. В 1941 году мою тетю, ее мужа и моего двоюродного брата, семью Штурм, отправили в Сибирь. Двоюродный брат умер в Сибири. Однако долго россиянам не суждено было рваться. Вскоре прибыли немцы. Во времена Германии в нашем доме жили два немецких офицера. Отношение всегда было правильным и твердым. Помню, как немецкие солдаты часто уважали меня шоколадом. Когда русские снова стали поворачиваться в Курземе, все жители побережья были эвакуированы на расстояние до 20 км. Мы оказались в Лайме. В конце войны многие мужчины ушли в лес. Мы вернулись в дом моего отца в 1945 году. Русские вели себя как грабители. Помню, во время уборки навоза российские солдаты сорвали карманные часы с отцовского жилета, даже не сбили алюминиевые горшки на нашей кухне. В 1949 году хозяев Вецвилок вывезли, в 1954 году призвали в армию, вернулся в 1958 году - тогда уже была установлена так называемая приграничная зона. Продолжал работать рыбоперерабатывающий цех в Липке. Мастерская Липки действовала и во время вольного государства, затем в Пурциемсе была мастерская кильпы - мастером работал Паулс Шултманю. В шестидесятые годы я работал электриком в Banga, также в мастерской ipka по мытью рыбы. С 1962 по 1980 год работал техником на штурманском танке «Гипка».
Вы помните какой-нибудь любопытный случай?
- Конечно. Вот так мне однажды пришлось написать автобиографию. Потом меня отправили в Ригу - в так называемые зборы. Вместо этого на проверку вывели Збора. Там меня спросили, знаю ли я Элизабет Родригес. Я сказал, что знаю обоих, но сестру отца (она эмигрировала в Южную Америку). Они снова спрашивают, почему они не сообщили. Я ответил, что пока мой отец был здесь, у меня все было хорошо, если только планировать. Им этого было достаточно ...
Данлоп прислал резиновые сапоги из Швеции. Раздосадовав пограничников, я бросил их в сторону моря через набережную. Русский смотрит - иностранные сапоги, значит, кто-то летит из моря. Что ж, драка уже большая ...
Еще помню зеленые мячи в клубе «Гипка». Мужики разогрелись, тошнота не шутка - надо с солдатами пошалить. И пошли.
Были ли какие-то глупости или трагические события?
- Вроде без них. Таким образом, после войны все бункеры и окопы были забиты патронами и взрывчаткой. Что еще нужно мальчикам? Разжигаем костер, загружаем все свои вещи внутрь, а себя - по куску. Шум уже нормальный. К сожалению, не все закончилось благополучно. Итак, я помню, как Густавсон гнался за рукой Леонарда. В русские времена в рыбную муку перемалывали до 50 тонн леденцов в день. Последствия, которые мы чувствуем сейчас.