Карлис-холл и памятник Свободы

«(..) В жизни и творчестве личность Зале развивалась из его внутреннего центра. Зале был одним из тех, кто, встречаясь с ним, сразу чувствовал за внешней оболочкой внутреннюю суть, нечто существенное. Эта суть была заложена в его жизненной силе. Врождённые силы, наследие предков Курсиана, – это великое приданое, которое Лайма положила в колыбель сына Курсиана. Природа щедро одарила Зале этой жизненной силой. Неиссякаемая жизненная сила струилась в позе скульптора, в каждом жесте, в выразительной игре черт лица и в его языке, придавая всему особую свежесть и сочность. Из этого плодородного жизненного слоя бурно и спонтанно вырывалась его фантазия, изрыгалась его живая мысль. Отсюда возникло всё самобытное и целебно-первобытное в жизни и творчестве Зале. Этот неиссякаемый запас деревенских сил прокладывал себе путь сквозь жизнь и преодолевал трудности. В художественном творчестве он давал нам возможность сказать что-то. Что-то своё и новое, чтобы выделиться на первые места, достигнув выдающихся успехов в нашей монументальной скульптуре. В этом регионе искусства у нас не было собственных традиций, взращенных в кругу современной культуры, которая начала формироваться в латышском живописном регионе с конца прошлого века. Поэтому мы могли довольно легко поддаться влиянию старых культурных народов, оставаясь подражателями и потомками. «Если бы этого не произошло, если бы за сравнительно короткое время наши лучшие скульпторы в области монументальной скульптуры смогли создать нечто оригинальное и достойное внимания, то мы должны были бы поблагодарить за это деревенскую основу нашей жизни. Зале выражает этот древний пласт с глубокой и инстинктивной уверенностью. Формы современного художественного выражения, таким образом, смогли вырасти из корней деревенской свежести, увидев за декором современной культуры древнюю мудрость и красоту в её, так сказать, варварском великолепии и величии (..)»

«(..) Мы, – сказал мастер, – не должны стыдиться и бежать от себя и времени, в котором находимся, а должны быть теми, кто мы есть – латышскими художниками. Если ты художник, покажи силу своей земли, её блага и красоту, покажи трудящихся в их трудах, покажи мать, хранительницу семейного очага, защитницу отечества, покажи всё это с уважением, с тёплыми чувствами и благоговением, чтобы другие увидели, кто мы, и уважали нас. Но если в своих неумелых изображениях ты выставляешь их калек, если ты мажешь лица крестьян и рабочих грязью, превращая их в бессловесных животных, показываешь их скрюченными и сломленными, как рабы или преступники, – ты оклеветал и оплевал свой народ. Такому глупцу лучше бы бросить кисти и пойти рыть канавы или заняться другой, более полезной работой. Как другие могут тебя уважать, если ты сам себя не уважаешь? Быть художником – это не значит скользить по внешней стороне жизни и по случайным мелочам, но… Это означает поиск ядра и стержня в природе и людях. Дилетанты цепляются за случайные мелочи и не видят главного, в то время как другие дилетанты возятся с формой и радуются, словно счастливым совпадениям. Если я плюю, моя слюна иногда проливается какими-то изгибами и каплями, но разве так должен относиться к своему искусству серьёзный художник? Так поступают только негодяи-любители, выставляющие напоказ каждую свою глупость, но не серьёзные живописцы. Знаток и дилетант – эти слова звучали горько и презрительно в устах Зале. Скульптор также не уважал лёгкую импровизацию и пустые увлечения в искусстве. Особенно в последний период своей жизни Зале всё больше подчёркивал важность знаний и истинного умения, мастерства и мастерства. Он высоко ценил традиции академического искусства. Однажды, на заседании Комитета братских могил, скульптор опроверг возражения академика Ф. о том, что созданные им подставки для лошадей имеют неправильные пропорции. Тогда Зале… Велели принести циркуль и, измерив, показали, что всё соответствует признанным нормам. Ф. потом чувствовал себя совершенно неловко. Помню, как, показывая фотографии работ академических мастеров в Люксембургском музее, Зале радовался: «Какие знания и мастерство! Сразу видно, чего хотел добиться мастер. Здесь и пропорции, и понимание формообразования, и чувство прекрасного. Такие работы всегда будут цениться и не наскучат. А тут некоторые хорошие люди, по своей дилетантской неумелости и неподготовленности, воображают, что создают великие произведения искусства». (..)

«(..) С одной стороны, Зале сосредоточился на серьёзном изучении формы, понимании движения и анатомического строения, но с другой – поставил композицию в центр своей работы. Студентам, которые уже возомнили себя готовыми художниками, которым позволено делать всё, что им вздумается, Зале просто сказал, чтобы они не тратили время здесь, в академии. В академии нужно учиться скульптурному ремеслу, приобретать знания и навыки. Дома можно прекрасно делать то, что нравится и что приходит в голову. С большим энтузиазмом профессор Зале умел найти подход к студентам, не подавляя их индивидуальное восприятие, но разъясняя, что нужно делать и как подходить к заданию. Многие из них впервые открыли здесь глаза, и благоприятные результаты уже вскоре стали видны на выставке студенческих работ. Зале побуждал их глубже вникать в смысл композиции, структуру форм, движение, экспрессию и характер фигур. Когда студент чувствовал, что нужно найти в той или иной композиции, и… Строгое изучение природных форм приобрело совершенно иной смысл. Таким образом, он учил своих учеников сознательно управлять собственным творением, а не просто копировать природу без всякого смысла (..)»

«(..) Он участвовал в конкурсе проектов памятника Свободы в 1924 и 1925 годах. В 1925 году Кабинет министров постановил, что памятник Свободы должен быть построен по проекту Зале, но это решение не было реализовано. В те годы вокруг этих вопросов было много интриг и шума, но однозначного положительного результата не было. Тем не менее, конкурс, как и работа над Братским кладбищем, имел важное значение для развития Зале. Он приобрёл значительный опыт, много чего обдумал и обдумал, уточнил свои идеи, которые впоследствии смог воплотить в жизнь. У мастера и некоторых его ближайших друзей было своё место встречи в городе – у Мадерниекса, улица Бривибас, 13. Здесь собирались и коллеги, поскольку это была резиденция этого объединения художников. Там они подробно обсуждали события дня и вопросы искусства; писали или обсуждали хорошие статьи. Был «стаб», где обсуждалась ситуация во время конкурса проектов памятника. Радуясь успехам и кичась неудачами. Зале также принимал весьма активное участие в развитии кооператива в эти годы. К его мнению всегда внимательно прислушивались как старшие, так и молодые художники группы. До 1930 года вопрос о памятнике Свободы был отложен. Когда видные государственные и общественные деятели снова с новой энергией взялись за дело, необходимое решение было найдено. В 1930 году состоялся последний конкурс на проект памятника, на котором Зале получил первую премию. Проект был доработан и, в сотрудничестве с архитектором Шталбергсом, завершён за 4 года. В это время на площади перед памятником вырос высокий барак – мастерская со светлыми окнами. Постепенно работа над возведением разрасталась в его центре. Зале изготавливал модели в новой, современно оборудованной мастерской на улице Полоцкой, здесь же производилась и обработка камня. Колонны и лестницы вокруг ядра памятника вели от пола к полу; резцы многочисленных каменщиков и мастеров Помощники лязгали по земле и по платформам. Пневматические зубила ревели, разрывая сплошную гранитную массу. Это было похоже на странную сказку, где воля творца заставляла формы, увиденные в духе, тонуть и оставаться в материи. Солнечный свет струился в сумерках бескрайних пространств, и белые статуи гигантов мерцали в нём, каждый из которых в тихой торжественности ожидал момента своего свершения. Вокруг лежали разбросанные каменные блоки с уже начатыми деталями: руками, талиями, головами, поистине membra disiecta — как говорит латинский поэт. Эти впечатления неизгладимо сохранились в памяти посетителей мастерской. Памятник Свободы был закончен. Тем временем Зале приобрел дом на улице Авоту. Доход от него должен был обеспечить существование мастера и его семьи, чтобы они могли жить и работать самостоятельно в будущем, ибо замыслы художника были богаты и широки (..).

«(..) Прошлое и настоящее, как одна неделимая песня, заключены в звуках героического эпоса в Памятнике Свободы. В величественном дыхании он выражает всю жизнь народа: труд, духовные искания, семью, воинскую мощь; Лачплесис — исполнитель дикой силы, певец-песенник; разрушитель рабских оков и образ Свободы с тремя сияющими звездами, открываются и исторические сцены. Здесь повсюду сияет чудесный свет сказки. То же передают и многие другие произведения Зале последних лет. Здесь мастер ищет суть в образах действительности и возводит саму действительность до торжественной и простой красоты сказки (..)»