О колкинских пограничниках

«Я родился коллекционером, мой внук будет в пятом поколении. В 1954 году я окончил школу, поступил в Калининградский университет пищевых технологий, но все это было на русском языке, я перестал учиться, потому что женился и не пошел учиться. потом перешел в артель "Brīvais zvejnieks", затем в рыбный колхоз, и проработал до пенсии, до 1991 года. Жил в доме, построенном колхозом (1962), который потом выкупил мой отец "Сарнати", раньше был старый дом, одна из первых ферм в Калькутте.
Во время войны мы уехали, эвакуировались в Дундагу в Ужи, где мои мать и отец жили с братом. Его отец также получил пропуск от немцев во время войны, потому что он был рыбаком и ходил на рыбалку. Мы вернулись в Колку до 1945 года, потому что война еще не закончилась. Не все семьи эвакуированы.
Когда пограничники приходили с самого начала, тогда я был уже маленький, это было сразу после войны, мне было 10-11 лет. Была большая разница, потому что до этого здесь уже жили немцы, а потом русские. Немцы были храбры. Русские пришли сразу после войны, для них это мнение иное, чем для победителей. Частным людям приходилось давать комнаты для проживания, потому что им негде было жить, пока не были построены казармы. У нас были две женщины, Галина и Полина, обе с лодками на головах. А потом у нас появилась лодка, все лодки зажили вместе на берегу бухты, забор по кругу, каждая лодка была прикована к шесту, ключу, комнате. Наверху стоял пограничный пост Вишка, потом рыбаки должны были купаться, получать путевку, выходить в море, потом обратно. Отец был сначала председателем колхоза, потом мастером, мы рыбаки. Все не могли выходить на берег так, как хотели, только в том месте, где это было разрешено.
Пограничники тоже приходили проверять дома, в старой домовой книге есть записи, в какие даты и время проводились проверки. Проверено дома на наличие посторонних. Мой старший брат был призван служить в немецкую армию, после войны жил в Канаде. Следовательно, мы считали неблагополучную семью. Однажды вечером к нам пришел старик, его, вероятно, прислали, он говорил по-латышски и просил о ночлеге, но посторонним не разрешали сдавать жилье, незнакомцев нужно было немедленно известить на заставу. Я уже не помню, что мы сообщили эту новость ублюдку, но пограничники присутствовали и забрали его насмерть. На второе утро начальник погранвойск поблагодарил отца: «Спасибо, Александр!», Чтобы мы остались более надежными. У них был штаб в Вентспилсе, откуда велись дела и отправлялись проверки.
Рядом со школой была начальная школа. Девочки есть девочки, и они тоже молодые мальчики, мы часто вместе играем в мяч. Учителем у нас был Бернштейн, тогда уже был 1949 год и депортация, пограничники уже все приняли и отвезли в депо. Но мы такие молодые и продолжаем встречаться и разговаривать с пограничниками. Учитель очень рассердился на нас, сказал: «Собери мужиков из Колки, а ты тут хихикал».
В более позднее время начальник погранвойск всегда принимал участие в рейтингах, проводимых 23 февраля в честь Дня Советской Армии.
Пограничники были разных национальностей, один татарин, потом литовцы, русские, белорусы со всего Советского Союза. Я никого не помню в Латвии. Мы общались на русском языке. Многие пограничники уже вышли замуж за латышей. Была такая красивая девушка по фамилии Кристиня, она вышла замуж за своего начальника Белавину, осталась жить здесь, теперь в Риге. Но некоторые уже вышли замуж, другие девочки уже ушли к мальчикам.
Тогда в Колке было две церкви, лютеранская и православная, но тогда вас не пустили, потому что вы искали школы и работу. Большинство молодых людей уже были пионерами, коммунистами, а потом в партии им не разрешили. Уже были те, кто молча ходил, а потом уже выговорили.
Когда вечеринка проходила в селе, на бал пришли пограничники. Балы проходили в Доме культуры, но танец также проходит на вершине фабрики. Те, кто получил путевку, уже пришли на вечеринки, но у них уже был свой режим, они должны были быть дома на дежурстве. Для матросов, которые были в роге, режим был более свободным. В спортивном празднике приняли участие как моряки, так и пограничники.
Был штаб в Вентспилсе, потом пограничники из Вентспилса в Колку ехали давать концерты, и местные тоже ходили слушать. Потом были вечеринки. Мой начальник тоже полюбил одного из Вентспилса, они долго переписывались.
Многие семьи переехали в Колку из Лиелирбе, вероятно, потому, что там была построена их ракетная база.
В Колке было два купальных места, где местные жители могли купаться, напротив Дома культуры и ниже. Вам не разрешали все время гулять по берегу моря, тогда вам приходилось получать разрешение в домике и указывать, куда идти. Когда мы куда-то едем, контроль всегда в обратном направлении, паспорт всегда должен быть вверху, без него ни шага. Если кто-то приходил к нам в гости, мы должны были обратиться за убежищем, даже если у нас было разрешение. Уже было, что мы сами едем в Мазирбе, а в Саунаге есть пограничники. Если у кого-то нет с собой паспорта, то их отводят к посту и ждут, пока они позвонят и узнают, проживает ли такой человек в Колке, тогда они могут двигаться дальше. Контроль был строгим, обо всем нужно было сообщать, иначе вы почувствуете себя неутешительно. В селе уже были лепнины, которые все смотрели, их было много, либо им платили, я не знаю. Мой муж был моим водителем, когда я возила рабочих на работу в Атлантике, он всегда подъезжал к одному из пограничников, часто не скрывался и говорил: «У нас в этом доме новости». Местность была покрыта штукатуркой. .
Были у пограничников и собаки. Юрмалу вскочили и каждое утро пограничники ходили проверять с собаками, собаки искали следы, время от времени дежурили вики (вышки), дежурили дежурные, время от времени менялись . До Вайде называлась Зеленая башня. Была точка в Мелнсиле, большая точка в Рое, потому что там большие корабли выходили в море. Застави был в Мелнсиле, Колке, Саунаге, дальше не знаю.
Жителей в Заставу не пустили. У ворот стоял охранник, там проход, забор в большом круге, если что-то нужно было, то босса вызывали. Что ж, если тебя поймали, тебя уже привели к боссу, но это уже другая история. Заставс какое-то время находился в усадьбе рядом с церковью, а рядом с ним была школа, окна сбоку от заставы были закрыты, мы не могли видеть, что там происходит, это была военная тайна.
Поначалу офицеры жили семьями уединенно. У нас по соседству жила семья офицеров, его жена была врачом, он был хозяином замка. Позже был построен новый сарай с казармой и офицерским домом, затем туда перебрались офицерские семьи. Казармы не сохранились до наших дней »