Тайная и опасная деятельность Валдемара Гинтерса

Дом на улице Катринес 4, Вентспилс, где работал археолог Валдемар Гинтерс.

С октября 1944 года по 8 мая 1945 года представителем КПЛ в Курземе был археолог Валдемарс Гинтерс (прозвища «Доктор», «Садовник») (1899–1979). Участник войны за независимость Латвии, директор Государственного исторического музея и доцент Латвийского университета. Награждён Военным орденом Лачплесиса и Орденом Трёх звёзд. Один из подписантов меморандума КПЛ от 17 марта 1944 года. После Второй мировой войны жил в Швеции. С 1949 по 1979 год был председателем правления Латвийского национального фонда.

В доме по адресу улица Лауку, 4, в Вентспилсе, жила учительница Валентина Ласмане (урождённая Яунземе) (1916–2018). Она была связной Коммунистической партии Латвии и членом Вентспилсской группы связи. После Второй мировой войны она жила в Швеции.

Она собрала свидетельства 130 беженцев на лодках в сборнике «Через море 1944/1945» (Стокгольм, 1990), но историю самой В. Ласмане можно прочитать в книге «Ночь больше не только для сна» (Рига, 2020). В 2000 году она была награждена Орденом Трёх Звёзд. Она скончалась в возрасте 102 лет в 2018 году в пригороде Стокгольма Тэбю.

Отреставрированные дома «Бамбали» в Ошвалках, Юркалнская волость, которые в 1944 году были одним из основных мест размещения беженцев на лодках на Курземском побережье.

Воспоминания беженца на лодке Карлиса Дравиньша: «„Бамбали“ — это старые, маленькие, очень обветшалые дома в волости Юркалне, примерно в 40 километрах от Вентспилса. […] Вокруг, на сыром месте, раскинулись небольшие поля, а с другой стороны их огибала старая, заросшая дюна. За ней чуть журчало море — дома стояли прямо у моря. На другом берегу, в полукилометре, проходило шоссе Павилоста-Ужава, но дорога к домам была непроезжей, поэтому немцы не могли быть здесь постоянными гостями. Место, где ждали лодки, было легкодоступно — небольшая лесная поляна на высоком берегу. […]

Хозяйка «Бамбали» и её группа, также ожидавшие «прилива воды», жили в двух комнатах с видом на море, а группа беженцев жила в другом конце дома, тоже в двух комнатах. Кухня у них была общая. Коридор между двумя концами был завален многочисленными вещами беженцев. Комнаты были заполнены соломой, разложенной вдоль стен. По обе стороны комнаты стояла кровать, на которой спали мать с детьми. Соломенные кровати днём накрывали простынями или чем-то ещё. Днём они выходили посидеть или поспать, потому что больше негде было остановиться. […] Дни проходили однообразно, один за другим. Вставали по команде, спешить было некуда. После общего завтрака кто-то шёл играть в карты, кто-то гадал, кто-то пытался читать. Кому-то приходилось заниматься домашними делами – приносить дрова, воду.

Побережье Мазирбе было важным местом во время Второй мировой войны, откуда в 1944 году осуществлялась перевозка беженцев на лодках в Швецию.

Воспоминания беженки на лодке Илоны Цируле (урождённой Малитис): «Мне тогда было 13 лет. Помню, в конце сентября мы целую неделю ехали караваном из Риги в Мазирбе. Поездка осталась в моей памяти как нечто неприятное: русские свечи в небе тревожили меня до глубины души. Мы прожили в Мазирбе около трёх недель, и каждый день я слышала разговоры о переправе и о поиске лодок. Наконец, 21 октября, нам нужно было собираться. […] На лодке нас было около 90 человек. Я сидела на коленях у отца на палубе. Маленькие дети с матерями были внизу, и им не хватало воздуха. Должно быть, я дремала, но утром следующего дня увидели самолёт и корабль на горизонте. Потом люди притихли. Днём корабль пришёл снова, и на этот раз прямо на нас. Но всё случилось как в сказке: это был шведский военный… Корабль! Нас всех затащили на корабль, напоили тёплым какао и отвезли в порт Нюнесхамн. Нашу лодку привязали к кораблю, и её владелец Зариньш-Петравс принял её в целости и сохранности. Среди гостей были Шици, Зандери, Ванаги, бывший министр юстиции госпожа Апсиша, наша семья и другие. Я знаю, что за лодку пришлось заплатить золотом. Но сколько – я не знаю.

В 1944-1945 годах в тюрьме, созданной в Ливонском замке Одена, содержались несколько членов Вентспилсской группы связи КПЛ и операторы лодок для беженцев.

Воспоминания лодочника Жаниса Фонзовса: «Из Швеции вышли две лодки – «Кривс» и «Звейниекс». Я был на «Звейниексе», а в команде были Саулите и Грунти. […] Погода была прекрасная, я плыл так незаметно, не очень высоко. Я сразу увидел – я на азбуке Морзе. Лодка приближалась. Я спустился в машинное отделение, потому что, помимо бумаг Саулите, у меня были ещё письма от прибывших родственников в Латвию и собранное оружие в сумке. Я бросил письма и бумаги в эту сумку с оружием, а всё остальное – за борт… Что ж! Лодка подошла к нашей, и немцы потребовали у нас водительские права. […] Итак, 21 октября немцы повезли нас со всем «Звейниексом» в Вентспилс. Отвели в тюрьму. В помещении было около 30 человек. У меня была тулуп. Накинув пальто на спину, я положил его на пол и надел на себя, но прошлую ночь я не спал. На второй или третий день нас вызвали на допрос. Мы договорились притвориться беженцами, направляющимися в Германию. Я просто хотел поехать в Лиелирбе, чтобы последовать за своим другом. Похоже, тогда нам поверили. […] Но затем ситуация в Вентспилсе изменилась: город захватила военная администрация, и нас вызвали на допрос во второй раз. Он был хуже, потому что нам показали коробку шведских спичек и монету кроны, которые якобы нашли на пароходе. Один из допрашивавших был латышом, и он даже обезглавил нас за то, что мы сказали всю правду. Мы поняли, что сказка закончилась, нам оставалось только признаться.

Дорога к домам «Гриниеки» в волости Варве, где в 1944 году на Курземском побережье находился один из главных пунктов пристанища беженцев на лодках.

Воспоминания лодочника В. Юрьякаса: «Войдя во двор «Гриниеки», я увидел, что всё выглядит совершенно обычно. Тихий деревенский дом, ни души, вероятно, люди на солнце. […] Оказалось, что не только жилой дом «Гриниеки» был полон людей, но и все постройки были заняты. Амбар, амбар, сеновал и баня. Я встретил одного-двух знакомых, потому что пришло время покидать наши земли. […] Ситуация с питанием была не критической, но довольно плохой. […] Вечером караван беженцев начал движение к морю. Я заранее предупредил всех, чтобы они не выходили из кустов у моря, потому что рядом были землянки береговой охраны и наблюдательные пункты. Караван был большой, потому что к морю шли около 200 человек. Не было надежды, что все прибудут вовремя. Вечер был не очень тёмным, и я смог рассмотреть действия всей группы. Самое поразительное были большие «Когда люди жили в Гриниеках, они их не видели, но теперь, когда их вывели на свет, они увидели только это. Одни только товары требовали целой лодки. 3-4 парные повозки были загружены товарами, а за ними ехали люди. [...] Мы долго ждали лодку, но она не приходила. Всему каравану пришлось повернуть назад. Было очень темно».

«Vārves būdas» — место в Вентспилсском крае, служившее временным жильем для латвийских беженцев, ожидавших прибытия лодок с Готланда в 1944 году.

Воспоминания лодочника В. Юрякса:

Мой сводный брат с семьёй приехал к нам из Риги, и когда пришло известие, что в Варве ожидается лодка, я объединил своих людей с группой начальника полиции Ясунаса, и мы все отправились в Варве. Мы ждали сигнала до поздней ночи, но лодка не пришла. Так мы прождали целую неделю. Начался дождь. Люди делали палатки из простыней, поэтому мы прозвали это место «хижинами Варве». Мы с женой больше времени проводили в Вентспилсе днём, и в конце концов нам пришлось думать о том, как доставить еду ожидающим. Помню, как-то ночью мы с женой везли им на велосипедах по лесу горячую варёную картошку. Лил сильный дождь, сверкали молнии, и тёплая картошка показалась вкусной тем, кто высыпал на улицу. Лесник из Варве случайно обнаружил это укрытие, но, пообещав ему возможность переправы, пришёл на помощь. Немцы начали пробираться через… дома жителей побережья, разыскивая людей в годы призыва. В лесу недалеко от «Варвских хижин» поймали двух молодых людей. Поэтому это место уже не могло быть безопасным для более чем пятидесяти человек, томившихся здесь.

Памятный знак "Парус надежды", посвященный беженцам Второй мировой войны, которые в 1944 и 1945 годах пересекли Балтийское море на лодках и добрались до острова Готланд в Швеции. Мемориал находится в Освалки на дюнах между морем и шоссе Вентспилс-Лиепая, рядом с остановкой общественного транспорта "Кайяс". Его создал скульптор Гиртс Бурвис, который воплотил его в виде паруса надежды, символизирующего память о латышских беженцах.

С осени 1944 года по весну 1945 года, опасаясь возобновления советской оккупации, но не желая эвакуироваться в разрушенную и находящуюся под угрозой Германию, некоторые жители Латвии пытались добраться по морю до ближайшей нейтральной страны - Швеции. Часть судов была организована Латвийским центральным советом при помощи западных союзников, в результате чего в Юркалнесской волости образовался один из крупнейших пунктов сосредоточения беженцев. Кроме лодок, организованных Латвийским центральным советом, через море переправлялись и другие лодки. По оценкам, около 5000 человек смогли пересечь море. Число погибших неизвестно, так как учет беженцев, покидающих Курземское побережье, не велся. 

Плавание было опасным, поскольку беженцам угрожали немецкие патрули на побережье и в море, морские мины, советские самолеты и военные корабли, а также штормы, поскольку переправа часто осуществлялась на неприспособленных и перегруженных катерах и лодках без достаточного запаса топлива и продовольствия, морских карт и навигационных приборов. Отплытие из Латвии осуществлялось тайно. Местом назначения судов был остров Готланд, а путешествия чаще всего начинались на западном побережье Курляндии (от Юркалне до Готланда 90 морских миль или около 170 километров по полету ворона).

«Лаукгали» в Юркалнской волости, место, где писатель Карлис Скалбе останавливался в октябре-ноябре 1944 года, ожидая пароход с беженцами в Швецию.

Писатель Карлис Скалбе (1879–1945) – член Латвийского Временного национального совета и Народного совета Латвии, депутат Учредительного собрания Латвийской Республики, I и IV Сейма. В период немецкой оккупации он был главным редактором литературного журнала «Latvju Mēnešraksts», одним из подписантов меморандума КПЛ от 17 марта 1944 года.

11 ноября 1944 года она бежала в Швецию. Умерла в 1945 году в Стокгольме.

В 1944 году активно осуществлялась переброска беженцев на лодках от скал Сталдзене к берегам Швеции.

Воспоминания Ж. Лапукиса о встрече с доктором Э. Бакусисом:

«Однажды днём ко мне подошёл местный полицейский и тихо сказал, что этой ночью к деревне Сталдзене, у подножия гор Коку, ожидается прибытие катера из Швеции, чтобы забрать беженцев. Моей задачей было прибыть с группой охранников из моего подразделения, чтобы охранять это место и, при необходимости, помочь перевезти беженцев на моторную лодку. […] Неподалёку от моря, не дожидаясь, перед нами на верёвке встал мужчина в сером полупальто с поднятым воротником и жокейской шляпе, низко надвинутой на лоб. Он тихо поздоровался и спросил: «Это дорога в Лошупи?» Это был пароль для шведских всадников в этом месте. Он сказал, что прибыл сюда со специальным заданием, но в то же время хотел бы благополучно доставить свою семью в Швецию. Затем, к моему великому удивлению, он вытащил из кармана наш план лесопользования. В сумерках я стал всматриваться в лицо незнакомца и вскоре узнал его. Это был Бакузис, начальник отдела лесоуправления Департамента лесного хозяйства [...]. Приближалась полночь, когда мы увидели вдали, в море, черную точку. Мы подали условленный сигнал фонариком, повторив его несколько раз. Вскоре от черной точки пришел тот же ответ, только это был не фонарь, а световой сигнал военного корабля. Мы поняли, что лодка этой ночью больше не ожидается, и группа беженцев начала расходиться. Бакузис пригласил нас обоих с командиром роты остановиться у его семьи. Мы нашли ее в ложбине в дюнах под густой елью. Там, в зеленом мху, с головами На белой подушке крепко спали трое отпрысков этой семьи, а рядом с ними, с белым платком на голове, сидела заботливая хозяйка. Отец семейства нашёл бутылку, а хозяйка предложила бутерброды. Казалось, что с их латышской искренностью они и есть настоящие отец и мать семейства, обретшие свой дом в эту дождливую осеннюю ночь под ёлкой родной земли. С одной стороны шипит море, с другой – лесной массив, и тяжёлые капли дождя медленно падают сквозь ветки ёлки. Мы опустошили бутылку, но отказались от бутербродов, потому что поняли, что они нужнее им самим.