В память о Петерисе Радзиньше, генерале Латвийской армии, дважды кавалере военного ордена Лачплесиса.

Янис Радзиньш – старший брат Петериса Радзиня, последний владелец родового имения «Яунвиндеджи» : «В детстве мы часто мерялись силами. Петерис никогда не сдавался и старался доказать отцу, что он такой же сильный, как я. Он отлично учился в школе. Уже в Лугажской приходской школе у него появилось желание стать «офицером». Окончив Валкское уездное училище, Петерис не отказался от своего намерения и готовился к экзаменам в Псковское военное училище самостоятельно. С утра до вечера он работал, а по воскресеньям и в полдень – за учебниками. Рабочие иногда ворчали, что образованный человек занимается простой работой. Мой брат отвечал: «Хочу зарабатывать на хлеб своим трудом, поэтому и работаю».

Янис Радзиньш, рассказывая об отношениях своего младшего брата, говорит: «Мой брат умер холостяком, хотя в жизни у него было несколько благоприятных возможностей жениться. Когда я спрашивал брата о женитьбе, он всегда отвечал: „Солдат некуда девать жену во время войны“».

До недавнего времени, перед самой смертью, Пётр жил у нас две недели. Он бы не вернулся в город так скоро, если бы не узнал из случайно полученной радиограммы, что ему срочно нужно явиться в военный суд в качестве свидетеля. Генерал неправильно понял повестку в суде, объясняющую неожиданность поездки. Это его заметно беспокоило. Он пока не хотел покидать свою деревню. Но, зовущий долг, он покинул отчий дом и родных – навсегда.

Генерал Янис Балодис – сослуживец и друг Петериса Радзиньша : «Вечером 26 октября в штаб прибыл энергичный и интеллигентного вида господин в простой чёрной одежде. В штабе он представился – полковник Радзиньш. Я знал Радзиньша с давних времён, и это тоже было совпадением! Мы не впервые встречались в великой русской армии – Радзини, Баложи, Озоли, которые узнавали друг друга по латышским фамилиям. «Откуда вы?» – «Я из Валки». – «А я из Трикате». Так мы, случайно встретившиеся жители Валчен, и подружились».

Генерал Радзиньш войдёт в нашу историю как военачальник – не меньшие заслуги у него как создателя и наставника армии. Мы не должны забывать, что наша национальная армия объединила офицеров из разных армий, с разным образованием и традициями – всех их нужно было сплотить в единый слаженный латышский офицерский корпус. В этой работе особое значение имели превосходные знания Радзиньша, которые он дополнял упорной самоотдачей до последнего часа. Они будут жить в нашем национальном солдате до тех пор, пока существует наш народ, и в этом его бессмертие, которое он сам создал и которое никто не сможет у него отнять.

Подполковник Александр Плеснер : «В разговорах он никогда не хвастается своим опытом и своей личностью. Напротив, он только изучает и наблюдает за другими и за тем, что происходит. Он спокойно относится к любой порученной ему работе, и главнокомандующему приходится долго убеждать его взять на себя обязанности начальника штаба. Не потому, что он чувствует себя к ним неподготовленным, а потому, что он знает, что другие здесь работают давно, стали более известными, и, надо полагать, доверие подчиненных к нему выше. И действительно, как ни странно, поначалу подчиненные и окружающие не без предубеждения наблюдают за новым, незнакомым начальником штаба. Его внешность, еще менее аполлоническая, чем позже, его худые, долговязые и плотно сжатые ноги, и, прежде всего, его почерк, напоминающий каракули туземца и поначалу полный русских предложений, слов и букв, – все это поначалу как будто вызывает усмешку».

«Крошечные капли раскалывают даже самую твёрдую скалу. И сколько капель мелочности, сколько злобной глупости пролилось на это большое, одинокое сердце, сделав его мудрее, бесчувственнее. Радзиньш — генерал-политик. Радзиньш строит заговоры, Радзиньш не совершил переворот только потому, что ему не хватило смелости. Радзиньшу не место в армии», — всё это могло показаться кому-то смешным, но для самого Радзиня это было болезненным оскорблением. Сомневаясь в своих лучших убеждениях и самых светлых намерениях, никем серьёзно не защищённый, он был вынужден всё глубже замыкаться в себе и своём одиночестве.

Полковник Теодорс Андерсонс : «Петерис Радзиньш много читал, не только военные, но и философские статьи. Он также интересовался религиозными вопросами. С ним было приятно общаться. Мы часто обсуждали самые разные темы. По своей натуре он был очень чувствительным и часто принимал всё близко к сердцу, хотя никогда этого не показывал внешне и казался равнодушным. Поэтому он часто испытывал разочарования. Как военный специалист и знаток армейской жизни, он пользовался большим уважением».

«Покойный жил всё это время очень тихо и вёл благопристойный образ жизни. Вечерами мы часто сидели вместе. Он редко бывал на вечеринках и балах. Он не любил дружить с другими, но всегда любил одиночество. Он был офицером, отдавшим свой труд и знания становлению нашей армии. В обществе, где он появлялся редко, он был весёлым, искренним и отзывчивым. Он любил смеяться и шутить. Он был отзывчив ко всем, кто к нему обращался. В жизни он часто замыкался в себе, но где нужно – не боялся высказывать свои мысли открыто, хотя это порой вызывало неприятности и нападки. Я знаю его как большого патриота».

Близкий боевой товарищ : «Поразительно замкнутый по натуре, всегда приходящий на службу, он не искал общества. Но в общении с людьми, как истинный европеец, он был всегда добр, улыбчив и искрометно остроумен. Более открыт с друзьями, но сдержан, никогда не фамильярен. Он никогда не говорил лишнего слова ни на работе, ни в личных разговорах. Если он не соглашался, то обычно молча страдал и иронически улыбался или кратко и ясно излагал свое мнение. Его ответы всегда попадали в цель. Всегда уравновешенный и сдержанный, человек твердого характера, он умел преодолевать свою нервозность и не нервировал других».

«Мы никогда не видели генерала Радзинаса в гневе или волнении», — в один голос говорят его коллеги. Иногда он притворялся суровым, когда того требовала служба, но никогда не давал волю своему гневу. Он никогда не повышал голоса, который обычно был резким, как сталь».