Рассказ священника о вступлении в литовскую армию

Рождественские каникулы 1918 года закончились. Мы, сурвилисы, старшеклассники Паневежской гимназии, обсуждаем, что делать. Возвращаться в гимназию было опасно, потому что вокруг Паневежиса свирепствуют большевистские банды. Юношеский энтузиазм не позволяет нам оставаться дома, потому что Родина в опасности. Коммунисты наступают со всех сторон и угрожают всей нашей стране. Сгибающаяся стихия сеет внутренние беспорядки, а немецкая оккупация держит нас железными когтями...

В нашем городе активно идёт набор добровольцев. Большая группа добровольцев уже выехала перед Рождеством. В праздник Крещения Господня большая группа юношей из деревни Казокес, организованная Повиласом Лукшисом, отправляется добровольцами в армию. Жители района собрались в городе, и мы торжественно провожаем их. Особенно трогательной была прощальная речь ксендза Я. Скарупска, произнесённая в церкви. Некоторые его слова сохранились в моей памяти до сих пор. Он сказал: «Церковь и Родина в опасности. Самый страшный враг уже у порога. Вы полны решимости пожертвовать всеми своими силами и даже жизнью ради самых благородных идеалов человечества. Если вы умрёте за Родину, Родина будет помнить вас вечно... Те, кто умирает за Церковь, одновременно украшают её алтари. Да благословит вас Бог, и да хранят вас ангелы-хранители от всех опасностей».

Все собравшиеся вытерли слёзы. Слова пастора сбылись. Родина уже увековечила Повиласа Лукшиса как первого погибшего добровольца. Другой доброволец из того же отряда, Флорионас Лукшис, погиб, возглавляя Клайпеду. И Родина ничего ему не должна...

Итак, после освобождения вышеупомянутых добровольцев, мы, гимназисты, собрались в квартире органиста и обсудили все события дня. Кроме меня, присутствовали Алексас Урбелис (впоследствии поручик, погибший в боях с поляками), Винцас Жилис, Ант. Валавичюс, Винцас Швитрис, Юстас Лукошюс и другие. Я хорошо помню, как Валавичюс считал, что нужно вернуться в Паневежис, а там посмотрим, что делать дальше. Все остальные были другого мнения. Валавичюс так и сделал. Как мы позже узнали, по доносу друзей (Бистрицкаса, Ситавичюса и других) он был объявлен футаистом, и вместе с Вайтекунасом попал в Двинскую тюрьму. Лишь по счастливой случайности ему удалось бежать, а Вайтекунаса большевики расстреляли. Все остальные решили записаться добровольцами, а перед этим, для информации, решили отправиться в Каунас. Для этой цели выбрали меня и Ал. Урбелиса. Мы с радостью выполнили свою миссию и на следующем небольшом собрании решили как можно скорее отправиться в Каунас и там разделиться по нуждам. Мы назначили дату и план на 16 января, до рассвета, чтобы все собрались у меня на ферме, а оттуда отправились вместе. Юстас Лукошюс пообещал раздобыть у мельника в его деревне (позже этого мельника стали звать «дядя Гусара») хорошую лошадь и «одолжить» у одного еврея, живущего там, большие сани, чтобы мы все поместились. У кого есть оружие, обязательно возьмите его. Если найдёте ещё желающих, тоже не оставляйте. Мы разошлись в приподнятом настроении.

16 января, пока я ещё сплю, Джастас уже стучится в мою дверь. Он скоро будет готов, и мы ждём, когда прибудут ещё.

Все в доме взволнованы и обеспокоены. Мама со слезами на глазах готовит самое необходимое в дорогу. Рассвет ещё не наступил, но прибывших больше не видно. А Жилис и Урбелис должны обязательно приехать, ведь они к нам ближе всех, а мы договорились покинуть мой родной приют до рассвета. Почему они опаздывают? Может, с ними что-то случилось? Может, они будут ждать нас в дороге? Мы нервничаем и хотим поскорее попрощаться, чтобы не расстраивать семью, особенно старую маму.

Темнеет, а их всё нет. Не дожидаясь больше, мы нежно прощаемся со всей семьёй и, с благословением отца, с трауром матери, но полные сил, отправляемся в неизвестность… Жеребец, подаренный нам господином Краняускасом, выглядит очень красиво, а сани огромные, ведь в них должно было ехать несколько человек. Теперь нас только двое.

Юстас тут же вытащил спрятанную в санях боевую винтовку и велел мне быть начеку, ведь в дороге могло случиться всякое. Я был ещё маленьким солдатом, но держал винтовку в руках. Однако, когда мы ехали по деревням, он почему-то велел мне её спрятать. Я даже не осмелился спросить об этом секрете, а просто выполнил все его приказы.

Холод щиплет уши и нос, но мы летим очень быстро и не замечаем, как добираемся до Кедайняй. Мы останавливаемся здесь, даем лошади отдохнуть и сами заходим в казармы. Там организован Паневежский батальон, который приглашает нас остановиться. Мы встречаем также Повиласа Лукшиса, у которого уже есть военные знаки различия, и, по-видимому, он унтер-офицер. Мы отказываемся оставаться здесь, потому что у нас есть своя лошадь, и мы хотим стать наездниками, а здесь этого нет. Мы спрашиваем о других наших друзьях, но здесь о них никто не слышал, хотя мы видим немало лиц Сурвилишков. Весело попрощавшись, мы спешим дальше.

Проезжая деревню Круопяй, нас останавливает стража. К счастью, у нас было разрешение от Кедайняй, иначе мы бы много потеряли. Вскоре мы добираемся до Венджёгалы — так называемой «Польской республики». Юстас храбр, ведь у нас хорошее оружие. Он говорит мне: «Давай винтовку сейчас же, и если кто-нибудь меня поймает, я тебя немедленно убью». Тем не менее, мы с радостью проезжаем Венджёгалу и решаем остановиться на отдых за городом, у крестьянина. Несмотря на холод, наша лошадь вся в росе и нуждается в отдыхе. Через час мы продолжаем путь. Наш разговор всё время возвращается к остальным нашим попутчикам. Где они сейчас? Могли ли они уйти без нас? Мы не сомневались, что они уйдут, потому что хорошо знали их намерения. (Здесь следует отметить, что все они позже прибыли добровольцами, но нас лишь распределили по другим частям. Почти все они отличились в боях и достигли высоких званий в армии. Винцас Жилис был генералом артиллерии независимой Литвы. Когда большевики впервые оккупировали наши земли, его отправили на «курсы», и его дальнейшая судьба неизвестна. Дядя Урбелис и Томаш Серейка, конечно же, уже были полковниками, и обоих большевики увезли в Россию. Винцас Свитрис был майором авиации и получал пенсию. Его судьба мне неизвестна. Александр Урбелис, как уже упоминалось, погиб в боях с поляками).

Разговаривая так и размышляя о жизни солдата-добровольца, мы с радостью добрались до Каунаса. Так как был уже поздний вечер, мы с большим трудом нашли гостиницу и переночевали там. В тот же вечер мы попытались узнать, где формируется кавалерия, и решили явиться туда рано утром и проситься, чтобы нас приняли вместе с конём.

Итак, 17 января 1919 года, в возрасте 18 лет и 5 дней, я был принят добровольцем в Первый гусарский эскадрон и зачислен в его первый взвод, командиром которого (эскадрона) был польский офицер Белинскис, а его адъютантом — Х. Гоштаутас.