Отплытие военного корабля «Президент Сметона» из Клайпеды в 1939 году.

Двадцать третье марта — день грустных и тягостных воспоминаний для каждого литовца, особенно для тех, кому в 1939 году пришлось покинуть Клайпеду и таким образом стать первыми «ссыльми» 13 лет назад.

В то время в Клайпеде, как на военных, так и на наших торговых судах, ничего не знали об ультиматуме Гитлера Литве — передать Клайпеду Германии. Однако уже вечером накануне 23 марта на нашем корабле чувствовалось некоторое беспокойство, когда один из офицеров, вернувшись из города, сообщил командиру корабля, что на железнодорожном вокзале люди в форме СА подталкивают евреев, спешивших с тюками к вечернему поезду в Каунас. Однако командир корабля заметил, что если бы произошли какие-либо важные события, то штаб армии или губернаторство сообщили бы об этом командованию корабля.

На следующее утро, 23 марта, в 8 часов утра, во время подъёма литовского военного флага на корабле, в городе внезапно завыли сирены, а на целом ряде кораблей и домов были подняты красные флаги с нацистской свастикой. Капитан корабля Кашкелис тут же бросился к телефону, а помощник капитана Лабанаускас приказал подать сигнал: «Опасность! Экипажам – по местам!». Инженер-майор Даргинавичюс приказал подготовить котлы и двигатели. Мы были готовы, услышав сигнал тревоги, оказаться у орудий примерно за минуту. Подготовка корабля к походу занимала около получаса.

Разместившись на своих местах, мы получили приказ сохранять спокойствие и не проявлять волнения. На лице командира корабля отразилась тревога: из-за перегрузки телефонных линий он не мог связаться с Каунасом. Помощник командира тут же громко заявил, что предвидел именно такой случай, что заранее написал в Каунас с просьбой выделить на корабль больше людей; теперь же нет служб, способных закрыть порт или защитить правительственные суда. Мы поняли его тревогу, когда отряд СА в чёрной форме вошёл в порт и захватил ледокол «Перкунас», подводную лодку «Юрас» и другие портовые землечерпательные и дноуглубительные суда. Другой отряд приблизился к военному кораблю... Увидев нас, остановившихся у пулемётов и автоматов, СА остановились в нескольких десятках метров от нас, на причале, между учебным судном и судами портовой администрации. Насколько я помню, примерно через полчаса из Каунаса прибыл наш высокопоставленный офицер из Военно-технического штаба. Мы узнали, что около 10 часов утра в Клайпеду прибывает эскадра немецких военных кораблей с самим Гитлером на крейсере «Дойчланд»...

Каждый из нас испытывал самые разные чувства: мы беспокоились о том, что будет с оставшимися семьями, ведь мы не могли связаться с ними ни по телефону, ни каким-либо другим способом, стоя на страже с оружием наготове; мы беспокоились о том, что предпримет командование корабля; не придётся ли нам стрелять друг в друга; куда мы поплывём; что нас ждёт в будущем? Корабль уже сотрясался от работы проверяемых машин, и на него грузили самые важные вещи со склада и штаба.

В порту близ Данге также стояли корабли береговой полиции. На них тоже царило возбуждение. Командир «Партизана» Тамашаускас, старшие офицеры «Саванориса», «Вейо», «Вильнеса» и других катеров собрались на корабле и обсуждали дальнейшие действия. После этого, насколько я помню, несколько морских полицейских немецкого происхождения остались на берегу и отказались отплывать, а полицейские корабли завели моторы и направились в залив, к морю.

Отплытие нашего корабля было волнительным. На берегу, возле кораблей, собрались немцы в форме и несколько родственников, молча стоявшие, не зная, что делать. Обменявшись с ними парой слов, мы начали отступать от набережной, где столько всего было создано, изучено, создано, откуда столько людей летом отправляли в море, чтобы познакомиться с учебным процессом на военном корабле и планами на будущее, чтобы достойно занять место Литвы среди морских держав.

Гудок и команды корабельных офицеров не давали нам долго размышлять. Оказавшись в заливе, мы посмотрели на набережную и город... На набережной ещё развевался шарф. На кораблях в порту уже виднелись чёрные мундиры. От причалов торгового порта к морю шли «Паневежис» под предводительством капитана Монкявичюса, конечно же, «Каунас» Криштупайтиса, «Мариамполе» Каминскаса, «Шяуляй» под командованием Марцинкуса и другие суда. Помню, как стоял у штурвала. В объединённом течении Куршского залива и Немана наш военный корабль ждал выхода торговых судов в море. Наконец, белобородый капитан дальнего плавания Кашкелис приказал дать сигнал к запуску обеих машин: «Президент Сметона» вздрогнул и двинулся к проёму порта.

Я спросил Лабанаускаса, помощника капитана судна, стоявшего неподалёку: «Куда мы пойдём после выхода в море?» «На север!» — задумчиво ответил он. Чуть позже, спокойным, убедительным голосом, он добавил: «Мы ещё вернёмся сюда когда-нибудь...»

Разминаясь и вытирая пот, на мостике появился судовой механик майор Даргинавичюс.

«Куда мы идем?» — спросил он командира.

«Давайте посмотрим...» — сказал капитан корабля Кашкелис, вынув трубку изо рта.

Что случилось дальше с этим кораблем без гавани — мы вспомним в следующий раз.